Закончив с разминанием конечностей, бронзовая дракониха перешла к наведению утреннего марафета – очищению шкурки от осевшей на нее за ночь пыли, грязи и застрявших между чешуек маленьких сучков. Со стороны могло показаться, что это занятие целиком и полностью заняло внимание крылатой, однако нервно дергающийся кончик хвоста свидетельствовал об обратном. Тхури слушала Всадника, и слушала очень внимательно, не забывая мысленно делать зарубки в духе «припомнить ему это, то… ах да, еще вон то».
Закончив с приведением себя в порядок, ящерица выпрямилась и смерила ургала недовольным взглядом, с трудом удерживаясь от того, чтобы подкинуть ему еще парочку более головокружительных картин – пусть приобщается к прекрасному заранее. Сдаваться и отказываться от своей затеи Тхурингветиль не собиралась, пусть даже ей насильно придется тащить Роршуга к выходу из поселка.  Ключевую роль в данной ситуации играло «я хочу», все остальное бронзовую не интересовало. В конце концов, когда Всадник со своей компанией напился до чертиков, не спросив ее мнения, бронзовая молчала и не вмешивалась, хотя знала, что из-за непутевого ургала под утро голова будет болеть и у нее. Так пусть теперь не мешает драконихе. Тем более единственное, что от него требовалось – сидеть на своем положенном месте и сильно не дергаться.
Одним текучим движением Тхури преодолела расстояние, разделяющее их с Роршугом, и уперлась своим лбом в лоб Всадника. Для сторонних редких наблюдателей, снующих в столь ранний час туда-сюда, картина открывалась более чем странная – создавалось ощущение, что первый на поселке по известности рогач и его ручная ящерица собрались если не бодаться, то по крайней мере меряться рогами.
Ты полетишь со мной. – Тон бронзовой был тверд и не терпел никаких возражений, хотя она была уверена – они еще последуют. – Освежишься сам или позволишь мне любезно помочь тебе и скинуть в ледяную реку?
Последнее было произнесено с изрядной долей ехидства. Для убедительности дракониха полураскрыла свои крылья, чтобы казаться больше и внушительнее. В конце концов, самую простую и главную истину, которой подчинялось все живое, Тхурингветиль усвоила еще с первых дней жизни – у кого сила – тот и прав.

Проводив скрывшегося в доме Роршуга взглядом, дракониха  с трудом удержалась от того, чтобы довольно оскалиться во всю свою клыкастую и наглую морду. Что ж, такой ответ ее тоже устраивал, тем более что изначально богатое воображение Тхурингветиль представляло себе реакцию Всадника совсем иной – вцепившемся для надежности во что-нибудь и непреклонно причитающим о том, что он в этом занятии участвовать не собирается ни в коем случае. Откуда пошло совершенно иррациональное, но стойкое подозрение о том, что все рогачи без исключения, будучи существами приземленными, боялись высоты, крылатая сказать не могла. Однако с радостью уцепилась за возможность проверить свое подозрение и добраться до истины.  И если для этого нужно было запастись терпением и сидеть на хвосте ровно, ничего не поделаешь.
По мере того, как утреннее солнце поднималось все выше и выше, поселок племени постепенно наполнялся новыми звуками, шумами и запахами, как просыпающийся пчелиный улей, из которого начинали разлетаться в разные стороны сонные рабочие.  Дожидаясь, пока Всадник закончит свои дела (судя по грохоту, доносящемуся из землянки, он решил как минимум перевернуть внутреннее убранство верх дном), Тхури скучающе разглядывала снующих мимо существ. Существа, судя по всему, от таких разглядываний были не в восторге, о чем свидетельствовала некая дерганность и нервозность в движениях проходящих мимо мужчин и женщин, но поделать с этим ничего не могли.
Не будь мысли драконихи заняты мыслями о возвышенном и прекрасном (в понимании драконов), она бы заметила вернувшегося Всадника раньше, чем поймала его вопросительный взгляд, который вероятно можно было растолковать и как приглашение присоединиться к охоте. Потребности в оной ящерица не испытывала, так как спокойно смогла бы обойтись без еды еще пару-тройку дней, однако двуногим, к сожалению, приемы пищи требовались ежедневно, да еще по нескольку раз.
-Не забудь про кожевника, ургал, - насмешливо дохнув в лицо Роршугу дымом, Тхурингветиль отошла на пару метров и оттолкнулась от земли. Теплые воздушные потоки мгновенно подхватили чешуйчатую тушку, позволяя ей быстро набрать высоту.
Сделав пару кругов над поселком, бронзовая  развернулась в сторону охотничьих угодий.

Тхури не была бы собой, если бы в очередной раз не сделала все так, как хотела того сама, а не так, как следовало бы поступить исходя из ситуации, соображений здравого смысла и прочей ерунды, которой так любили забивать себе голову двуногие. Посему бронзовая неторопясь доковыляла до лачуги кожевника спустя около двадцати минут – ровно столько времени понадобилось ей для того, чтобы долететь до «своих» охотничьих угодий, выследить пасущееся стадо смешных рогатых копытных, выбрать для себя (совсем не для себя, но это не важно) подходящую добычу, загнать ее и вернуться к землянке Всадника. Пусть времена, когда Тхурингветиль развлекала себя тем, что подбрасывала в кровать к своему горячо обожаемому ургалу самолично пойманные трупики мелких грызунов, безвозвратно ушли, габариты спокойно позволяли драконихе проделывать эту пакость с намного более крупной живностью.   
И вовсе не пакость, а проявление заботы и внимания. О его пропитании же беспокоюсь. – Мысленно поправила себя бронзовая, настороженно разглядывая кожевник исподлобья. Как и большинство ургалов, этот рогач ей совсем не нравился. Неотесанный, грубый, не способный оценить даже малой толики той чести, которая была оказана его народу… Тхури фыркнула, подползая поближе к Роршугу. Нет, ее Всадник определенно не такой. Где-то глубоко внутри бронзовая четко знала это, знала с того самого момента, как вылупилась из яйца, вот только повседневная реальность обычно расходилась с этим убеждением, и за четыре месяца пропасть между ними вряд ли стала меньше. Быть может, когда-нибудь ..?
- Что он собирается делать? – все-таки любопытство порою было намного сильнее неприязни. Внимательно наблюдая за действиями рогача из-за плеча Роршуга, Тхури смутно догадывалась, что дальнейшее развитие событий ей не очень-то понравится.

Кожевник, даже не имея опыта изготовления драконьих седел, явно знал что делал, а потому со снятием мерок вскоре было покончено. Однако не успела дракониха обрадоваться, как выяснилось, что это – далеко не конец экзекуции и за снятием мерок следовали долгая и нудная примерка всевозможных ремешков и креплений и подгонка их. Довольно нудное и скучное занятие, если учесть, что массивные и грубые руки ургалов не созданы для «ювелирной» работы.  Однако мастер не жаловался, казалось, с головой погрузившись в свое занятие и забыв обо всем стальном – даже о том, что имеет дело с драконом. Тхури стоически переносила тяготы примерок, стараясь не скрежетать зубами и не огрызаться. О том, что вся эта процедура ей не нравилась, свидетельствовал только нервно мечущийся по земле хвост, периодически выписывающий замысловатые пируэты.
Постепенно кучка разномастных кожанных ремней начала превращаться в конструкцию из креплений, проходящих под лапами и брюхом драконихи, и странного сидения, подобных которому бронзовая еще не видела.
И как он собирается на этом удержаться?
Изгибая шею и так и эдак, Тхурингветиль все рассматривала и рассматривала конечный результат, но найти ответа на свой вопрос не могла. Неужели такие тонкие ремешки способны выдержать хоть что-то тяжелее тушки мелкого кабанчика? К тому же грубая дубленая кожа неприятно натирала чешую, отчего та начинала настойчиво зудеть – хоть иди чешись о ближайший частокол. Кожевник же рассматривал свое творение со смешанным чувством гордости и удовлетворения от проделанной работы.

Отредактировано Тхурингветиль (2012-09-08 18:01:33)